За неделю до Нового года мы с друзьями приехали порыбачить на Верхнерузское водохранилище. Было солнечное морозное утро, порывы колючего ветра трепали прибрежный тростник. Чтобы хоть немного укрыться от ветра мы начали ловлю в относительно узком заливе. Просверлив лунки в тридцати метрах от берега, узнали, что лед был толщиной в полметра, а глубина — около пяти метров. Поклевок ни на мою медную блесну, ни на мормышки приятелей пока не было. На трехметровой глубине поближе к берегу тоже не клевало.

Я понимал, что рыба в это время малоподвижна, но должна же она, в конце концов, заинтересоваться либо блесной, либо мормышкой с мотылем или опарышем. Пробурил еще три лунки в пяти метрах одна от другой, подкормил их мотылем, присыпал снегом и направился в другой залив — более широкий, где уже обосновались рыболовы. У одного было с пяток окуней, у другого три хороших красноперки, третий взял на жерлицу щучку килограмма на полтора.

Смотав удочку с блесной, я начал ловить на мормышку с бисеринкой красного цвета. Плавно покачивая, поднял ее примерно на метр от дна и, заметив слабую поклевку, подсек. Попался окунь граммов на двести пятьдесят, какой-то коряжистый, почти черный. Похоже, дно здесь торфяное. Вновь стал манипулировать мормышкой. Заметив поклевку, резко подсек, из-за чего переломился пластмассовый шестик. Но леска осталась цела, и я вытащил на лед окуня почти в три раза крупнее первого. Настроение у меня улучшилось. Заменив шестик и подбросив в лунку мотыля, я пошел проведать друзей.

Сергей успел поймать щуку, и та «тяпнула» его за руку, которую пришлось перебинтовать. Саша неплохо ловил плотву с лунок, прикормленных молотым сухарем и мотылем. Вернувшись к своей прикормленной лунке, я поймал с полтора десятка полосатиков и вернулся в узкий залив, где начинал ловлю. Шел уже двенадцатый час, все так же светило солнце, мороз пощипывал руки, но мне показалось, что что-то изменилось. Едва я вскрыл первую присыпанную снегом лунку и опустил в нее мормышку, как с полводы клюнул хороший окунь. Затем окуни стали брать у дна, и я поймал одного за другим штук двадцать горбачиков. Когда клев прекратился, я перешел на вторую лунку, но там мормышка сразу зацепилась за водоросли, и освободить ее удалось с большим трудом.

В третьей лунке начал брать стандартный окунь граммов по 50-150, а потом стали попадаться плотвички и густерки. Но вдруг после резкой поклевки я вытащил из лунки оборванную леску. Привязав новую мормышку, я стал медленно поигрывать ею у дна, затем потянул кверху и... вновь «роковая» поклевка. Я не почувствовал никакой тяжести, создалось впечатление, что кто-то в глубине ножницами отрезает мои приманки. Похоже, это щучьи забавы. Посмотрим, понравится ли ей моя блесна...

Мне повезло — «любительница трофеев» атаковала блесну при ее падении. Щука металась под лункой, трясла головой и, наконец, оказалась на льду. В ее пасти застряли две мои мормышки и чья-то чужая блесна. Попалась-таки плутовка. То-то мои друзья подивятся...

Я подбросил в эту же лунку еще мотыля и решил подкрепиться. На рыбалке время летит быстро, скоро пора собираться домой. Но «под занавес» захотелось еще попытать удачу. Делаю взмах за взмахом, блесна снует у дна... Есть поклевка! Попалось что-то хорошее. Ба! Да это окунь, красавец граммов под восемьсот! Теперь можно заканчивать рыбалку. А вон и друзья идут ко мне.

Оказывается, у Сергея тоже был обрыв, но кто поживился его мормышкой, так и осталось загадкой. А Саша, наловив плотвы, перешел на блеснение и вытащил полуторакилограммового судачка. Сергей, глядя на него, тоже взялся за блесну и... поймал крупного налима.

Что ж, будет чем полакомиться на новогодний праздник!