С Сергеем Борисовичем, моим новым товарищем по охоте, сидим на берегу балочки с бурлящим водным потоком и ждем первых проблесков зари. Чучела уже расставлены, засидки подготовлены. Тихо разговариваем и ждем рассвета. Наконец недалеко в стороне раздался торопливый дублет. Охота началась. Пожелав друг другу удачи, расходимся. Удобно усаживаюсь на рюкзак, заряжаю тройкой оба ствола ижевки. Замираю.

   Светлеет. Стрельба усиливается, а у нас ничего. Где-то вдали промелькнул утиный силуэт. Постепенно на фоне темной воды, вырисовываются мои чучела: шесть чирят и две кряковые. Ну, пора манить. Достаю видавший виды манок. Где-то в стороне все утро почти без перерыва кричит уточка. Иногда ее крик усиливается, доносится всплеск воды. Это подлетел очередной кавалер. 
    Пытаюсь повторить весенний зов любви. Но поначалу ничего не получается – фальшивлю. Сам это понимаю. 
    Уже заметно посветлело, а из-за горизонта начало всходить солнце. Стали заметны утиные силуэты. Продолжаю манить, и вдруг откуда-то сбоку, подобно молнии, пронесся чирок и плюхнулся шагах в десяти от чучел. Он замер. Затем начал о чем-то разговаривать с безразличными, как ему наверняка казалось, уточками. Не выдержав, селезень начинает плыть к моим обманкам. Поднимаю ружье. Оно дрожит в моих руках, мушка дергается. Опускаю ружье, пытаюсь успокоиться. А селезень тем временем у чучел. Он замирает, потом, будто бы поняв обман, уплывает. Не успел. Сноп дроби накрыл его, и быстрый поток понес в мою сторону. Выхожу из засидки, бреду в сапогах по воде и еле успеваю выхватить трофей. Успокаиваюсь. Уже светло. Вдали снуют утки. Слышатся выстрелы. А неведомая уточка все так же продолжает зазывно кричать. 
    В стороне, где сидит в засидке Борисыч, раздается дублет. Затем вижу его силуэт, бредущий через поток за своим трофеем. Спустя еще два часа мы сидим с ним у костерка, закусываем бутербродами и в который уж раз передаем друг другу свои впечатления.
    Слушая его рассказ, возвращаюсь в далекое и счастливое детство. Первая весенняя охота с отцом на моей родине в Астраханской области. Первые стаи лебедей-кликунов, гусей и казарок, мигрирующие из южных стран, в тот год появились уже в середине февраля. Еще местами сохранялся снег, но под лучами теплеющего с каждым днем солнышка на льду появилась наледь и на полях лужицы. У нас было только два резиновых чучела уток, и мы с их помощью пытались добыть селезня.
    Наш скрадок был на сухом островке в камышовой куртине. За нами в камышах был старинный ильмень Лаптев, откуда постоянно слышались утиные крики, шум крыльев.
    Изредка над нами пролетали стайки уток. Это были шилохвость и чирки. Они не реагировали на наши чучела, пролетев несколько сотен метров, плюхались в большую лужу воды посреди поля. Даже без бинокля нам было видно, что там скопились сотни уток. Они плавали, иногда взлетали. Затем, облетев лужу, плюхались снова на воду. И тогда у меня родилась идея, осуществление которой, как мне казалось, приведет к успеху. Мне удалось уговорить отца попытаться ее реализовать. 
    И вот закрайками ильменя я стал обходить вспаханное поле с этой большой лужей. 
    Выйдя против куртины, где стоял в камышах отец, зашел на вспаханное поле и стал приближаться к луже. Утки поначалу не видели меня, продолжали плавать и купаться. Все мое внимание было сосредоточено на этой сотенной стае уток разных пород. Идти по мере приближения к луже становилось все тяжелее. Мои сапоги все глубже проваливались в липкую грязь пашни. Наконец утки не выдержали. С сильным шумом они поднялись и, разбившись на небольшие стайки, полетели в разные стороны. Я стоял и провожал их глазами. Вдруг в стороне отца раздался выстрел нашей тулки, а затем я увидел его самого. Отец, подойдя к чучелам, поднял что-то и закричал, чтобы я возвращался.
    Пытаюсь развернуться, а сапоги в плену у грязи. Они почти полностью ушли в эту жижу. Ноги не вытащить. И пришлось отцу вызволять меня из этого грязевого плена. Помнится, что в ту охоту к нашим чучелам еще подсел селезень. Отец его приземлил. Это оказался селезень шилохвости.
    Над нами, на расстоянии выстрела пролетела стая краснозобой казарки. Тогда впервые увидел эту редкую и очень красивую птицу.
    Вторая весенняя охота в тот год в Балашовских степях была более удачной. Норму по добыче селезней выполнил уже к десяти утра. Это было у одного из безымянных озер за селом Березовка, что балочкой соединяется с речкой Еланью. 
    Светило теплое весеннее солнце. Я лежал на копешке прошлогоднего сена. Пил чай из термоса, расслаблялся и наслаждался добрым утром. Ружье лежало рядом. 
    Внезапно над головой раздался шум крыльев. Вздрогнув, открыл глаза и оторопел. Надо мною проплывал большой гусиный силуэт. Но какой-то черный, с белым воротничком на шее. Так впервые увидел черную казарку, очень редкую гостью наших мест. 
    Позже не один раз вспоминал об этой неожиданной встрече с чудо-птицей. Добыть этот желанный для охотника трофей тогда не доставило бы большой трудности. Казарка пролетела надо мной на высоте пятнадцати метров. Но у меня даже не возникло соблазна выстрелить по этой затерявшейся в бескрайних саратовских степях птице. 
    С той памятной весны охочусь с чучелами на селезней регулярно. Не все охоты были удачные. Но ведь в большинстве своем мы охотимся весной не ради добычи «мяса», а больше слушаем и наблюдаем пробуждающуюся природу.